Книга: Волхв

«Чем утоляешь жажду? Водой или волною?»
«Волхв». Джон Фаулз

Сейчас уже не вспомню, как наткнулся на эту книгу, но, начав читать предисловие автора, я понял, что мне очень повезло. Автор скрупулёзно трудился над книгой, переписывал главы, правил и редактировал, доводя роман до совершенства.

К тому же мне всегда нравились книги, совмещающие в себе несколько жанров, и в этом смысле «Волхв» обошел все, что мне попадалось раньше. Читать эту книгу — не просто наблюдать за развитием сюжета. Нет, это означает пройти вместе с героем через сложный сюжетный и смысловой лабиринт, старательно выстроенный автором, пытаясь найти границы между реальностью и иллюзией, между детективом, философским и любовным романом. Могу даже сказать, что этот роман - лучшая прочитанная мною книга на 2023 год.

Для меня, побывавшего в Греции три раза, «Волхв» оживил воспоминания далекого детства. Но вымышленный автором греческий остров Фраксос становится не только основным местом действия, но и своего рода персонажем, оттеняющим серую атмосферу послевоенной Англии. Через детальные описания острова чувствуется жар, растапливающий время и логику как марево, исходящее от раскаленной земли, искажает воздух и создает мираж. Вместе с развитием сюжета на острове, читатель знакомится с историей греческого сопротивления Второй мировой войны. Возможно, автор выбрал Грецию в первую очередь в качестве символа - как место, где боги играют со смертными.

Главный герой не является положительным персонажем, он только лишь умный, саркастичный, начитанный и высокомерный молодой англичанин. Его жизнь безвозвратно меняется после встречи с антагонистом романа - богатым и замкнутым владельцем поместья на острове Фраксос, мастером иллюзионизма и психологии, во всех отношениях (по знаниям, уму, манипуляциям и высокомерию) превосходящего героя. Кстати, женские персонажи - девушка главного героя из Англии и противоположные близняшки из поместья - здесь также не второстепенны, они имеют собственные истории и их разрешение.

Волхв — это слоеный пирог жанров, который Фаулз намеренно перемешивает в необыкновенный коктейль. «Игра в бога» (концепция загадочного владельца поместья) предназначена не просто для развлечения, это - жестокий метод, направленный на деконструкцию всей личности испытуемого. Через истории из жизни антагониста, которые могут быть правдой, а могут и не быть ею, автор размышляет вместе с читателем о природе свободы, истории, искусства и личности. Роман исследует идеи выбора и подлинности. Как представитель литературы постмодерна, «Волхв» заставляет нас задаться вопросом: существует ли одна единая реальность, или мы все - лишь актёры в чужих историях?

Конечно, есть в романе и минусы (хотя, может быть, они субъективны). В первую очередь – это огромное количество отсылок на произведения английской и мировой литературы, греческую мифологию, латынь, психоанализ, искусство. Незнакомого читателя может отвлечь от сюжета изучение разнообразных отсылок, используемых в книге. Во вторую очередь, роман не дает ответы на все вопросы и объяснения на все сюжетные линии, хотя это подталкивает читателя не ждать готовых решений, а разрабатывать собственные теории. Автор поставил для себя высокую планку в качестве написанного текста и требует такой же отдачи от читателя.

П.С.: В процессе обдумывания иллюстраций для книги, на ум приходили не конкретные сцены, а только абстракции и отдельные элементы (которые, тем не менее, создают завершенный образ): занавес, жара, сцена, зеркало, страсть, греческие театральные маски, масонская символика, рыбацкий городок, пристань, клетка, марионетки, время, лабиринт, море.

Иллюстрации

***

***

***

***

***

Цитаты

Весь роман можно запросто разобрать на цитаты. И представленная выборка - это лишь то, что особо приглянулось, и что я специально отметил для себя самого:

Я был слишком молод, чтобы понять: за цинизмом всегда скрывается неспособность к усилию – одним словом, импотенция; быть выше борьбы может лишь тот, кто по-настоящему боролся.

***

И, пожалуй, столь же острым было мерзкое сознание, что она любила сильнее, чем я, а значит, в каком-то невыразимом смысле я выиграл. Итак, предвкушая незнаемое, вновь становясь на крыло, я насладился сердечной победой.

***

Одни зависят от людей, не понимая этого; другие сознательно ставят людей в зависимость от себя. Первые – винтики, шестеренки, вторые – механики, шоферы. Но вырванного из ряда отделяет от небытия лишь возможность воплотить собственную независимость. Не cogito, но scribo, pingo ergo sum* *не думаю, а пишу, следовательно существую

***

Зачем продираться сквозь сотни страниц вымысла в поисках мелких доморощенных истин?

– Ради удовольствия?

– Удовольствия! – передразнил он. – Слова нужны, чтобы говорить правду. Отражать факты, а не фантазии.

***

Он выучился делать чудесный сыр – в Афинах за него щедро платили. Но он был одинок. Никто не писал ему писем. Не приезжал в гости. Совершенно один. Счастливее человека я, по-моему, не встречал.

***

– Простите. Но я ни разу не общался с духами. – И простодушно добавил: – Я вообще атеист.

– Разумный человек и должен быть либо агностиком, либо атеистом, – терпеливо, но твердо сказал он. – И дрожать за свою шкуру. Это необходимые черты развитого интеллекта.

***

Мать молчала, только вспомнила греческую пословицу: мертвый храбрым не бывает. Позже я часто повторял ее про себя.

***

Кажется, первое, что я понял – что каждый существует сам по себе. Разобщает не война. Она наоборот, как известно, сплачивает. Но поле боя – совсем иное дело. Ибо здесь перед тобой появляется истинный враг – смерть.

***

Представьте, что в один прекрасный день у вас открывается шестое, до сих пор не познанное чувство, нечто, что выходит из ряда осязания, зрения – привычных пяти. Но оно важнее других, из него-то и рождаются другие. Глагол «существовать» теперь не пассивен и описателен, но активен… почти повелителен.

***

– Вы бросили все на волю случая. Предоставлять свою судьбу случаю – все равно что идти ко дну. – Потряс меня за плечи. – Плывите!

***

– Человек – не остров.

– Да глупости. Любой из нас – остров. Иначе мы давно бы свихнулись. Между островами ходят суда, летают самолеты, протянуты провода телефонов, мы переговариваемся по радио – все что хотите. Но остаемся островами.

***

Это нельзя было назвать духовным перерождением. Ведь принимая себя такими, каковы мы есть, мы лишаемся надежды стать теми, какими должны быть;

***

– Но я обещал рассказать, какие слова де Дюкан мне оставил в придачу к деньгам и воспоминаниям. Не прощальное письмо. Просто латинская фраза. Я так и не смог выяснить, откуда она. Похоже, перевод какого-то греческого текста. Ионийского или александрийского. Вот она. Utram bibis? Aquam an undam? Чем утоляешь жажду? Водой или волною?

***

Есть три вида умных людей: первые столь умны, что, когда их называют умными, это выглядит справедливым и естественным; вторые достаточно умны, чтобы отличить правду от лести; третьи скорее глупы, ибо все принимают на веру. Я знал, что принадлежу ко вторым.

***

Жюли сама не отдает себе отчета, насколько она обидчива и мстительна. Она как безопасная бритва: ее легко сломать, но ею и легко пораниться.

***

…основной закон цивилизации: человеческую речь нельзя понимать буквально. – И добавил: – Даже речь невежды, который не разбирает, какой смысл буквальный, а какой переносный.

***

Ему на роду было написано угробить молодость на дрянных корытах, в зловонной воде, тщетно гоняться за вожделенной мечтою, за раем земным. Он так и не понял главного: судьба – это всего лишь случай; мир справедлив к человечеству, пусть каждый из нас в отдельности и переживает много несправедливого.

***

Прошло много времени, прежде чем я понял, почему некоторые люди, например автогонщики, питают болезненное пристрастие к скорости. Смерть не заглядывает им в лицо, но, стоит остановиться, чтобы прикинуть дальнейший маршрут, – всякий раз дышит в затылок.

***

В ней дремлет зверь, но зверь настоящий, настороженно-чуткий к неверному шагу, к лобовой дрессировке. Чтобы проверить, способен ли чужак как должно понять ее (подыграть, приголубить, оставить в покое), она городит вокруг себя западни-барьерчики.

***

Женская половина человечества всегда влекла меня тем, что скрыто от глаз, тем, что взывает к мужскому навыку уламывать и разоблачать, – как в прямом смысле, так и в переносном.

***

Любовь к ближнему – фантом, необходимый нам, пока мы включены в общество. А я давно уже от него избавился – во всяком случае, когда я приезжаю сюда, он мне не нужен. Вам нравится быть любимым. Мне же нравится просто: быть. Может, когда-нибудь вы меня поймете. И посмеетесь. Не надо мной. Вместе со мной.

***

– Богатство – вещь чудовищная. Распоряжаться деньгами учишься около месяца. Но чтобы привыкнуть к мысли «Я богат», нужны годы и годы.

***

Война – это психоз, порожденный чьим-то неумением прозревать взаимоотношения вещей. Наши взаимоотношения с ближними своими. С экономикой, историей. Но прежде всего – с ничто. Со смертью.

***

Элефтерия – свобода. Она была твердыней, сутью – выше рассудка, выше логики, выше культуры, выше истории. Она не являлась богом, ибо в земном знании бог не проявлен. Но бытие непознаваемого божества она подтверждала. Она дарила вам безусловное право на отреченье. На свободный выбор.

***

На опыте военных лет я окончательно уяснил себе значение чувства юмора. Это демонстрация свободы. Ибо свободен лишь тот, кто умеет улыбаться. И раз улыбка исчезает, – в мироздании все предопределено. Финальная же насмешка бытия заключается в том, что, многажды ускользая, ты вдруг осознаешь, что ускользнул бесповоротно, – и, дабы не быть смешным, приносишь сам себя в жертву. Ты утратил существование, а значит, избавился от свободы.

***

Формула «Учитесь улыбаться» в его устах звучала куда многозначней, нежели Смайлзово улыбчивое «Смейся и стой на своем». Учитесь быть безжалостным, – похоже, подразумевал Кончис, – учитесь горечи, учитесь выживать.

Подразумевал: пьеса всегда одна, и роль одна. Пьеса «Отелло». Быть – это быть Яго, другого не дано.

***

Это – что?
Услышав имя,
Имя не поймешь.
Отчего?
Узнав причины,
Не поймешь причин.
Это – то?
Нет, так и не поймешь наверняка,
Убогий житель комнат нежилых.

***

….я превращаю летние события в канву детективного романа, а воспринимать реальность как детектив, как нечто доступное расследованию, отслеживанию и поимке, – все равно что рассматривать детектив как вершину жанровой иерархии, а не как вспомогательный жанр, коим он на самом деле является. Подход непродуктивный – и с позиций здравого смысла, и с позиций литературоведения.

***

– Когда дорога забирает вверх, понимаешь, что идти скоро станет труднее. Но почему она забирает вверх – не понимаешь.

***

Я – язычник, лучшее во мне – от стоиков, худшее – от эпикурейцев; им и останусь.

***

– Николас, если хочешь хоть сколько-нибудь точно смоделировать таинственные закономерности мироздания, придется пренебречь некоторыми условностями, которые и придуманы, чтобы свести на нет эти закономерности.